«Старый частный сектор в городе — это как остров невезения в океане комфорта. Именно так думали жители частных домов, в которых не было ни централизованного отопления, ни воды, ни газа, ни теплого туалета, ни душа, ни ванны.
Зимой, протаптывая дорожки в снегу от дома к колонке с водой, шли люди, чтобы набрать несколько вёдер или бидонов воды для собственных нужд. Колонка на улице зимой замерзала и жильцам частного сектора ничего не оставалось, как укутывать её одеялами и чем-то подогревать. Колонка являлась источником жизни. По другой стороне дороги стояли друг за другом, как домино, пятиэтажки, в которых было и тепло, и вода, и свет, и газ, и канализация. Но кто же пустит чужого частника к себе в квартиру за теплой водой? А какова романтика затопленных участков частного сектора во время весеннего половодья, грязь во дворах, а летние цветники за изгородью, огороды на заднем дворе с огурцами, помидорами, луком, петрушкой, кустами малины, крыжовника, яблонями, сливами и вишнями! Ни один житель пятиэтажки не мог наесться зелепушек в начале лета, нахвататься глистов от поднятых с земли и съеденных фруктов и овощей, а потом насидеться вволю в туалете с выгребной ямой и уж точно не могли нанюхаться аромата, расползающегося по всей округе, когда приезжали ассенизаторы — машины для очистки выгребных ям.
Мне было лет пять и почти всё своё свободное время я проводила с бабкой и слепым дедом, который никак не хотел отдавать меня на растерзание воспитателей детского сада. Я говорю "почти", потому что вечерами папа и мама читали со мной книги, зимой строили ледяную горку во дворе, играли, папа водил меня с собой в лавку за керосином для лампы. А вот днём... И чему я только не научилась сидя дома с бабкой и дедом: и плевать на раскалённую докрасна заслонку в печке, и дразнить бабку, и плясать под гармошку с бубенцами, на которой играл мой дед, и нюхать с дедом табак, и петь, сидя на завалинке перед домом, жалобные песни. Всё как в фильмах про беспризорников. И это происходило днём, когда отец и мать были на работе и видеть моих подвигов не могли. Однажды моему отцу, ведущему инженеру-конструктору на заводе, коллега сообщил, как звонко и жалобно я пою, жаль только руку для милостыни не протягиваю. Мой папа не хотел такой судьбы для своей дочери, и, внимательно расспросив меня обо всех моих способностях, вынес вердикт: "В детский сад! Срочно!".
С того момента папа проводил со мной практически всё свободное время, исправляя ошибки деда и бабки в моём воспитании и моих познаниях».